В 2012 году Андрей и Екатерина (имена изменены) познакомились в соцсетях. Сперва они всерьез об отношениях не думали: он — на тот момент 22-летний — только-только вернулся из армии, а она еще ходила в 11-й класс. Но через год, когда Екатерине исполнилось 18, она приехала поступать в родной город Андрея, и молодые люди впервые встретились вживую. С тех пор они вместе уже 12 лет. Однако Андрей не скрывает: мысли о расставании не раз возникали и у него, и у супруги. «Зеркало» публикует его монолог о том, что же все-таки удерживает пару вместе.
«Хоть у нас пять лет разницы, я совершенно не чувствовал этого»
До встречи с Катей у меня не было опыта романтических отношений. Но за полтора года службы в армии я понял, что порядком устал от одиночества, поэтому, как только вернулся домой, сразу занялся поиском второй половинки. Правда, вышло так, она сама меня нашла.
С Катей мы были подписаны на одну группу во «ВКонтакте», и однажды я просто получил от нее запрос на добавление в друзья. Начали переписываться. Сначала общение было только дружеским, и я не особо задумывался, что это перейдет во что-то романтическое, ведь ей еще не было восемнадцати, да и жили в разных городах.
Зацепил в Кате в первую очередь ум и рассудительность. Хоть у нас пять лет разницы, я совершенно не чувствовал этого. А еще с ней мне было спокойно и комфортно, не нужно было подбирать слова, строить из себя непонятно кого. Я мог просто быть собой. За год нашего интернет-общения я понял, что она мой человек. Мы говорили о литературе, обсуждали интересы и увлечения друг друга, у нас обоих было «деревенское» прошлое — общие темы найти было легко.
Когда Катя поступила в университет и переехала в мой город, даже речи не было о том, чтобы жить вместе, — мы просто встречались. Я снимал квартиру с другом. Но примерно через год мы решили разъехаться, и тогда я предложил Кате начать жить вместе. Она согласилась. К тому же Катя уже официально была моей девушкой: еще до переезда ко мне в квартиру я познакомил ее с моими родителями.
Спустя три года с начала жизни вместе я сделал предложение. Кате предстояло оканчивать университет, и ей грозило распределение в другой город, поэтому хотелось уменьшить вероятность ее отъезда. Штамп в паспорте для нас ничего не поменял и еще тогда был, по ощущениям, лишь формальностью. Катя даже оставила свою фамилию. Думаю, если бы не обстоятельства, мы могли бы и дальше просто жить вместе, не расписываясь.
«Впервые задумался, что, возможно, нам не по пути»
Годы до брака были, наверное, самыми спокойными. Конечно, у нас случались ссоры, но не часто. Только одну более-менее крупную могу вспомнить: из-за различий в типах личности. Катя — интроверт, она предпочитает посидеть дома, у нее нет, что называется, «своей компании», а я — экстраверт, мне нужно общение, друзья, активный отдых. И в какой-то момент у Кати возникла ревность к моему окружению.
Тогда мы договорились, что я познакомлю ее с моими друзьями и знакомыми, чтобы снять лишние подозрения. Это хоть не сразу, но помогло.
Первый же серьезный кризис наступил спустя полгода после свадьбы, когда мы начали задумываться о будущем. У меня была идея подождать два года и после Катиной отработки вместе уехать в Польшу. Но супруга уперлась, она не хотела никуда переезжать из Беларуси.
Тогда я начал уговаривать ее рассмотреть вариант покупки совместного жилья. Эта идея тоже была воспринята в штыки. В понимании Кати нет ничего плохого в том, чтобы постоянно жить на съемных квартирах. Именно тогда я впервые задумался, что, возможно, нам не по пути, но озвучить свои мысли супруге не решился.
За месяцы споров на тему того, где и как жить, мы так и не пришли к единому мнению. Разговоры о будущем в принципе пришлось отложить на пару лет из-за того, что распределение начало забирать у Кати все силы. Она работала в школе, где администрация постоянно грузила ее всем, чем только можно, но и сама Катя пыталась делать все, что от нее хотят, идеально, соответственно, работая сутками напролет. Дошло до того, что она незаметно для себя потеряла практически треть от своего обычного веса. Да и спала по три-четыре часа в сутки.
Все мои попытки вытянуть ее из этого состояния упирались в полное непонимание того, что, собственно, не так. А еще в Катино убеждение, что «психологи — это шарлатаны». Никакие доводы не могли ее убедить в обратном, поэтому в какой-то момент я даже начал искать способы, как законно отправить ее на принудительное лечение. Я не мог спокойно смотреть, как она себя изводит.
В итоге в один из дней у Кати на работе случился нервный срыв — и коллега под руки завела ее к психологу. Тогда стало чуть полегче, специалист смог «погасить» острый кризис. Через год, как только закончилась отработка, Катя нашла в себе силы все бросить и уволиться.
Несмотря на это, мы решили все же остаться в Беларуси и обзавестись своим жильем, как я предлагал изначально, — чтобы супруга могла в спокойной атмосфере продолжить разбираться со своими психологическими проблемами, но уже самостоятельно. Несмотря на позитивный опыт, Катя все равно не захотела работать со специалистом «на постоянке». А я отказался от своей идеи о переезде, так как боялся, что эмиграция только ухудшит состояние жены.
Дальше мы прожили пару относительно спокойных лет, иногда ссорясь только из-за бытовых мелочей. И мне стало казаться, что все в порядке: страшное время позади, и нашим отношениям ничего не угрожает.
А потом пришел 2020 год.
«Это, как выяснилось, было временно»
Мнения о ситуации в стране у меня и Кати совпали, но я был более активен: ходил на митинги, писал в дворовые чаты, с соседями по ночам вешал флаги и рисовал граффити. Супруга периодически тоже ходила со мной на митинги или стояла в цепочках солидарности, но как только начали закручивать гайки, она для себя решила, что наши действия бесполезны и что все в принципе было зря.
Чтобы не разругаться, мы решили просто остаться каждый при своих убеждениях, ведь политика не должна рушить семью.
К 2023 году практически все мое окружение успело пройти через задержания, «сутки», штрафы, кого-то отправили в колонию. В полной безопасности оказались только те, кто уехал. Тогда и я понял, что не могу жить в страхе, осознавая, что за мной рано или поздно придут.
Мы начали обсуждать, как быть дальше, думая, что у нас есть на это время. Но его у нас не оказалось — знакомые мне намекнули, что пора экстренно покидать страну. Я так и сделал в тот же день. Катя осталась: у нее не было визы.
Дальше были очень сложные полгода для наших отношений. До этого мы не расставались на столь долгое время, и, кроме разных бытовых вопросов, пришлось прилагать усилия, чтобы сохранять ощущение, что мы все еще пара. Наш брак держался исключительно на желании встретиться и снова жить вместе.
Когда Катя наконец приехала ко мне, то стало легче, но это, как выяснилось, было временно. Супруга сразу бросилась делать документы, искать новую работу, хотя последнее уж точно могло подождать. Моей зарплаты хватило бы на нас двоих. По сути, из-за этого напряжения у нас и случилась первая ссора после воссоединения.
Мне казалось, что Кате сначала нужно отдохнуть. Я боялся, что ей снова станет хуже психологически. Она, конечно, считала иначе. К тому же призналась, что еще в Беларуси у нее не раз проскакивали мысли о разводе. Но каждый раз, когда она обдумывала все уже без эмоций, приходила к выводу, что не стоит этого делать.
Когда я услышал ее признание, то у меня тоже словно камень с души свалился: стало ясно, что не только с моей стороны есть сомнения в целесообразности нашего брака. Раньше мне казалось, что, может, я себя накручиваю и воображаю невесть что.
Я списывал такие мысли на возраст и неопытность, ведь и у меня, и у нее этот брак первый. Да, самые сложные решения, такие как крупные покупки или переезд, мы принимали, когда мне уже исполнилось 30. Но Кате-то было только около 25.
После этого разговора нам пришлось взять паузу «на подумать». Разъезжаться мы не стали: снять квартиру в эмиграции не так просто, не только в денежном смысле. Поэтому хочешь не хочешь, а обсуждать ситуацию мы продолжили. В итоге пришли к тому, что хотим сохранить наши отношения. Они же состоят не только из черных полос, но и из множества хороших моментов.
«Часто позволяла себе критиковать все, что я сделал»
В эмиграции мы уже два года. С документами, работой разобрались, даже квартиру купили — за счет имущества в Беларуси. Радостное событие стало новым камнем преткновения: после переезда в свое жилье нужно было сделать небольшой ремонт, докупить мебель, в целом организовать быт. И здесь всплыла старая, раздражающая меня Катина привычка — ей надо делать все сразу и идеально.
Из нас двоих удаленно работал только я, а значит, хозяйство было на мне. Да, Катя, приходя с работы, тоже занималась домом. Но при этом часто позволяла себе критиковать все, что я сделал.
Несколько месяцев в режиме такого постоянного напряга выбили меня из колеи. Я начал замечать, что мне все сложнее работать и спать, я не могу заставить себя начать чем-либо заниматься и вообще теряю смысл существования. Знакомые посоветовали обратиться к психотерапевту — и я записался на прием.
Супруге я решил сначала не говорить из-за ее отношения к психологам. Вот только потом в очередном разговоре о том, что вместо отдыха нужно в выходные сделать кучу вещей по дому, я признался, что мне тяжело. И добавил, что буду обращаться к специалисту. Вот в тот момент все и сломалось снова.
Следующие недели я только и слышал, что живу в комфортных условиях, что у меня «нет причин для депрессивного состояния», а вот у нее — есть, только справляется она с ними самостоятельно. Когда я сказал, что в других парах в такие периоды обычно супруги поддерживают друг друга, то Катя выпалила, что у нас «такого не будет». Меня это очень подкосило.
Позже я вдобавок услышал претензии, что на терапии я говорю не только о себе, но и «обсуждаю с посторонним человеком» наши с Катей отношения.
«Мы уже больше не ссоримся»
Сейчас я уже прояснил основные тревожащие меня моменты с психотерапевтом, нашел поддержку у друзей и знакомых и кое-как начинаю выходить из депрессивного эпизода. А вот с женой еще не помирились.
Мы продолжаем жить с Катей вместе, ходить или ездить куда-то, но постоянно есть ощущение, что это лишь временно. И скоро все-таки нашим отношениям придет конец.
Правда, мы хотя бы больше не ссоримся. Знаю, что у каждого из нас есть приглушенные чувства той же обиды и злости, но пока разбираться с ними нет сил и желания. Я решил, что дам себе год на размышления, ведь надо придумать, как быть дальше. С одной стороны, я не могу простить, что жена не поддержала меня в сложную минуту, с другой — благодарен, что она все же решилась на эмиграцию, зная, что в случае нашего разрыва я буду в более выгодной ситуации.
Я как-то подсчитал, что почти за 10 лет брака суммарно я где-то полтора года точно находился в раздумьях о том, чтобы развестись. Если попробовать описать, какие чувства у меня остались к Кате, то все станет еще сложнее.
Безусловно, у меня есть уважение к жене, желание о ней заботиться, например, когда она болеет. Но того восхищения, которое было раньше, уже нет, а может, и любви больше тоже. Что чувствует ко мне супруга, тоже не могу описать: в нашей семье не особо принято выражать нежность.
В общем, я затрудняюсь сказать, в какой момент все начало идти «не туда». Угасание чувств, как мне кажется, было просто растянуто по годам совместной жизни: ситуация за ситуацией показывала, что мы больше не подходим друг другу.
Выйти из отношений на самом деле бывает непросто — особенно без скандала, драмы или затаенных обид. Недавно «Зеркало» публиковало инструкцию, основанную на советах психологов, о том, как расставаться наименее болезненным способом, — читайте ее здесь.
